Владислав Кравец: «Наша банковская система превратилась в подобие госбанка СССР»
Председатель правления RwS bank Владислав Кравец рассказал о двух ключевых проблемах банковского сектора и почему банки перестали «драться» за клиентов.
- В прошлом году вы говорили, что банк намерен существенно нарастить кредитный портфель. Получилось?
ВК: Получилось. Дело в том, что база сравнения была небольшой. И у нас была возможность создать портфель по активным операциям «с нуля», с учетом уже существующей в банковской индустрии проблемной задолженности и с отсутствием собственных проблемных активов. Увеличить портфель кредитных операций с 20 до 400 миллионов гривен можно достаточно комфортно, имея статистику по кредитным историям за последние 4 года. Да и спрос на кредитование остается достаточно высоким. В рамках своей стратегии останавливаться мы не будем, накопленный спрос на кредитные ресурсы очень высокий, будем наращивать портфель активных операций и дальше.
- Какова структура этого портфеля?
ВК: В основном это кредиты малому и среднему бизнесу. Это наш сегмент рынка. Крупному бизнесу нужны немного другие инструменты: валютное торговое финансирование, структурированные продукты, которые требуют подтверждения тех или иных гарантий/аккредитивов и наличия у банка лимитов в зарубежных банках. В тех объемах, которые нужны большому бизнесу, мы такие инструменты предоставить не можем. Да и пассивная база у RwS банка преимущественно в национальной валюте. Поэтому мы сосредоточились на сегменте МСБ, где спрос на активные операции не менее высокий. Мы считаем, что это «Клондайк» с точки зрения специализации малых и средних банков.
- Что насчет потребительских кредитов? Этот сегмент рынка показывает хороший рост. В прошлом году он составил более 40%. РВС Банк выдает их?
ВК: Пока мы не работаем с этими кредитами. Это быстрорастущий, очень технологичный, но и рисковый рынок, который требует тщательного выстраивания процессов и допущений. Тут нужны большие массивы данных клиентов, их кредитных историй и, соответственно, четко выстроенные отношения с кредитными бюро. Также необходимы отлаженный скоринг, каналы продаж и сопровождения, технологии по работе с просрочкой. Если что-то из этого даст сбой, то «полетит на юг» вся бизнес-модель. Это будет отдельный проект, над которым мы работаем и который мы обязательно реализуем. Планируем во втором полугодии пилот.
Пока мы сосредоточены на МСБ. Это тоже специфический сегмент со своими особенностями: «серость» работы, недостаток информации по управленческой отчетности. Но это наш сегмент, который мы хорошо чувствуем и понимаем. Мы видим, что бизнес работает, и ему нужны ресурсы и документарные услуги. Он понемногу адаптировался после потрясений, которые страна пережила после потери Крыма и начала операции на Донбассе. У компаний вновь появились потребности в кредитных средствах не для рефинансирования старых долгов, а в рамках работы business as usual .
Мы кредитуем те компании, которым трудно пробиться в банки из первой десятки. В силу разных причин. Например, из-за зарегулированности процессов в них. Предпринимателям непросто достучаться до крупных банкиров, чтоб те рассмотрели их заем в пару миллионов гривен. Им проще прийти к нам, где их услышат, поймут и где умеют с ними работать, минуя сложную бюрократию.
- А хватает таких клиентов? Есть мнение, что качественных заемщиков на рынке не так много и банкам приходится за них «драться».
ВК: Раньше банки ревностно относились к клиентам, старались не отпускать к конкурентам. Но в случае каких-то потрясений, к примеру, ухудшения ситуации в отрасли, они тянули за собой и банк. Поэтому лучше мы будем одним из пяти обслуживающих банков, зато будем знать, что кроме нас, за клиентом «присматривают» еще четыре конкурента. Это хорошо с точки зрения риск-менеджмента, денежных потоков, финансового мониторинга. И клиент спит спокойнее, зная, что его работа не остановится в случае падения одного банка.
Сегодня это все понимают, и никто не пытается удержать клиента любой ценой, перебивая ставки или работая с ним на уровне минимальной доходности. Это хорошо. Лично я не хочу брать все риски клиента на себя. Так же как и клиент не хочет брать на себя риски одного банка. После событий, происходивших на рынке последние несколько лет, многие с опаской относятся к банкам. Приходит клиент и говорит, что у меня есть счета там и там, но сейчас за деньгами я пришел к вам. Они мне нужны для того-то. Чаще всего мы смотрим на это позитивно, разделяя риски с другими банками.
- Банкопад уже прошел или чистка системы еще не окончена?
ВК: По моим ощущениям, еще придется услышать об уходе отдельных коллег с рынка. Но это уже не банкопад в том виде, в котором он был, а скорее, нежизнеспособность их бизнес-моделей, их несоответствие реалиям рынка. Еще остались банки, нацеленные на конкретную отрасль или конкретный продукт. Это делает их уязвимыми. То есть возможны уходы исключительно по бизнес-причинам, а не из-за того, что кто-то «моет» деньги, занимается обналичиванием или пылесосит деньги для бизнеса акционера. Такие истории уже в прошлом.
- То есть кризис в отрасли миновал?
ВК: Я вижу две проблемы. Первая в том, что наша банковская система превратилась в подобие госбанка СССР. То, что она почти на 60% состоит из госсектора, это плохо. Как от этого уйти, пока непонятно. Иностранные инвесторы не хотят идти в этот рынок. Они говорят, вы сначала сами начните инвестировать туда, а потом, может, и мы подтянемся.
Вторая проблема – просрочка, которая образовалась из-за потери Крыма, событий на Донбассе и с переформатированием внешнеэкономической деятельности в масштабах всей страны. Это длинная проблема, и быстрого ее решения быть не может. Банки тяжело и долго абсорбируют свои битые кредитные портфели, переваривают их через резервы и капитал. Этот процесс все еще идет и будет идти не один год. Госбанки могут решить вопрос вливанием ОВГЗ, иностранные, которых у нас треть отрасли, тоже с этим справляются и справятся. Тяжелее всего банкам с украинским капиталом. Акционерам трудно искать деньги для покрытия этих расходов. Тут важно, чтобы регулятор с пониманием относился к этой проблеме, помогая украинским акционерам.
- Это в основном «мертвые» кредиты или есть шанс что-то вернуть?
ВК: Что-то вернуть, может быть, и получится. Но жизнь показывает, что чем старше проблемная задолженность, тем меньше шансов ее вернуть с адекватным наполнением. Сегодня по проблемке «имени 2014 года» дисконты составляют 50-90%. Поэтому, по мере капитализации многое придется «забыть и простить». Можно, конечно, до последнего воевать в судах с заемщиками, но это будет стоить немало времени и упущенных возможностей.
Думаю, сейчас нужно не фокусировать все усилия на старых должниках, а наоборот, формировать новый, работающий кредитный портфель. Мне приходится много общаться с менеджерами разных украинских предприятий, от частных предпринимателей до крупных холдингов. Некоторые открыто говорят: да, у нас есть проблемы в таком-то банке, и мы пока не знаем, как будем их решать, и решим ли вообще. Но мы готовы брать у вас новый рабочий капитал. У людей есть новые рынки, новые контракты, под которые им нужны деньги.
Они искренни, открыты, готовы к аудитам и текущему операционному контролю с нашей стороны. Вплоть до физического контроля за возможностью осуществления движений по текущим счетам. То есть даже среди компаний с не самой лучшей кредитной историей сегодня есть те, кто готов пересмотреть свою философию взаимоотношений с банками. У них есть «комплекс вины», но они хотят сотрудничать. Это подтверждают и коллеги по рынку.
- НБУ вводит новый норматив ликвидности LCR. Насколько сложным для банков будет процесс входа в него?
ВК: Нам не трудно будет в него войти. Мы в нем были всегда. В высоколиквидных активах мы держим около 30% валюты баланса. Это позиция и правления банка и акционера – быть максимально ликвидными. Мы привлекаем с рынка пассивы, а наше казначейство берет этот ресурс себе на отработку и его доходность достаточно высока. Мы оперируем этими деньгами на межбанке, кладем в НБУ овернайт всю свободную наличность, где сейчас хорошая ставка по инвестиционным сертификатам, размещаем в короткие овердрафты. Мы не выдаем их в многолетние кредиты, пока не вкладываем на несколько лет в ОВГЗ. Большая их часть постоянно в обороте. Так что для нас LCR абсолютно комфортный норматив.
- Не спровоцирует ли LCR рост спроса на ОВГЗ и меньшее желание кредитовать реальный сектор?
ВК: Все зависит от ставки по ОВГЗ. Сегодня она очень хороша – 16-17% годовых. Работая в крупном банке, я бы наверняка какой-то ресурс положил в эти бумаги. Это нулевой риск и 100% ликвидности. Плюс этот рынок подогревают иностранцы. Войти в эту бумагу и выйти из нее можно в любой момент. А при стабильной гривне это, по сути, будет валютной доходностью. На их рынках можно только мечтать зарабатывать 17%.
Но повторюсь: нам, как небольшому банку, это сейчас не нужно. У нас больше идут короткие кредиты на пополнение рабочего капитала бизнесу и казначейские операции.
- У банка меняется структура собственности. Отразится ли это как-то на его работе: бизнес-модели, отраслевой ориентации…?
ВК: С правлением банка пока такого разговора не было. Если в нем будет нужда, он обязательно состоится. Сейчас мы работаем по нашей существующей бизнес-модели и стратегии развития.
- За последний год депозиты в банках подешевели, при этом ставки по кредитам остаются достаточно высокими. Есть ли шанс на то, что разрыв между ними сократится?
ВК: Кредиты тоже дешевеют. Не так ярко, как депозиты, конечно, но тенденция есть. В гривне годовая ставка вкладов сегодня 13-15%, в долларах – до 6%. Это более-менее адекватная стоимость денег, учитывая риски и отчисления в фонд гарантирования вкладов, если мы говорим про физических лиц.
- Банки сокращают сети своих отделений и делают ставку на дистанционное обслуживание. Какова политика вашего банка в этом вопросе? Продвигаете удаленные сервисы?
ВК: У нас сейчас 15 точек по стране. Пока мы не горим большим желанием разворачивать большую сеть отделений. Клиент сегодня может оперировать счетами из офиса или дома, находясь в любом городе. Если наши расчеты показывают, что это оправдано, мы открываем новые отделения в конкретном городе или районе. До конца года, думаю, откроем еще 8-10 точек. Но создавать сеть национального масштаба из сотен отделений не планируем. В этом сегодня уже нет нужды.
Используем современные каналы коммуникаций. Работаем над интернет-банком для розницы. Это очень недешевая вещь, если сделать ее правильно: удобной и безопасной для физических лиц.
- Уже заработал первый банк без отделений. Может, вскоре они вообще не понадобятся?
ВК: А вот OTP Group заявила о сворачивании аналогичного проекта отдельного цифрового банка Touch Bank и продолжит деятельность в классическом формате. Digital Bank – это, безусловно, интересно. Но среди клиентов всегда будут люди, которым важно куда-то прийти и обсудить свой вопрос с конкретным человеком в реальном банке. Человеческий фактор.
Кроме этого, существуют банальные нормативные требования по идентификации и верификации клиентов. Требования комплайенс к KYC (знай своего клиента) ужесточаются по всему миру, учитывая рост использования криптовалют, BEPS (борьба с размыванием налоговой базы) и т.д.
Безусловно, наш регулятор сейчас реализует достаточно продвинутые проекты, которые облегчат жизнь банкам и их сетям – BankID и возможность идентификации клиентов на аутсорсинге. Поэтому сокращать отделения будут, если не «идет экономика» в конкретной точке продаж – это делать правильно, но окончательно они точно не вымрут никогда.
Интересное за неделю